– Да, я этого хочу, – строго сказала девушка, – и будьте уверены, не променяю никакую жизнь на его любовь… Что делать, такова, видно, уж судьба. Он незаконнорожденный, я тоже, мы – товарищи.
– Лена!! – в ужасе вскричал старик.
Но Елена Николаевна молча отстранила его и прошла в залу.
Старик зашатался и упал на руки подбежавшей вовремя Кати.
Наконец-то Андрюшка заметил быстро приближающегося извозчика и в санях его черную женскую фигуру.
Он сразу почувствовал, что это она.
Говорят, между влюбленными такой контакт – факт довольно обыкновенный.
Когда извозчик подъехал, он кинулся отстегивать полость и успел шепнуть:
– Это я!
Елена Николаевна не удивилась метаморфозе, она ожидала ее.
Под руку вошли они в вокзал, а так как двери на платформу были уже открыты, они прошли туда и, пройдя ее всю, остановились на пустынном конце ее, где торчал подъемный кран и виднелся спуск на полотно.
Сигнальный фонарь, прикрепленный к шесту, служил тут единственным освещением, но яркая лунная ночь не нуждалась в нем.
– Вот для чего я позвал тебя, – оглядевшись, сразу заговорил Андрюшка, – мне долго оставаться с тобою нельзя, потому что любовь моя к тебе требует от меня, чтобы я не сидел сложа руки. Вот что я теперь задумал, теперь, когда все мои прошлые планы порушились, я хочу переменить род моей мести или, вернее, расширить план ее. Я наберу людей для моей мести, таких же отверженных и обиженных, как и я…
– И как и я тоже… – тихо добавила Терентьева.
– Как?!
– Я тоже незаконнорожденная, только уже удочеренная.
– Это другое дело.
– Все равно, я уже два раза была оскорблена со стороны искателей моей руки, когда они узнавали о моем происхождении, и только ты не погнушался, впрочем, потому, что это ты…
Андрюшка скрипнул зубами:
– Когда ты услышишь о бароне фон Зеемане, знай, что это я. С этим бароном ты познакомишься в обществе, а пока мы должны надолго расстаться… вплоть до дня встречи, определить срок которой я точно еще не могу. Потом ты станешь моей женой, и уж этому браку не помешает ничто. Я задумал новый план, еще смелее и отчаяннее прежнего, но он лучше выполним, чем первый… Поцелуй же меня в последний раз… до нашей первой новой встречи, и я буду всегда чувствовать на своих губах этот поцелуй…
И вдруг ловким движением юноша сорвал разом и шляпу, и парик, и баки, и очки и снова при ярком блеске луны предстал тем же чарующим красавцем, один вид которого с первой минуты наполнил сердце Елены Николаевны такой дикой, всепоглощающей страстью. Она откинула вуаль, и они слились в долгом, долгом поцелуе.