Первое преступление
Померанцев, поджидая своего нового агента, начинал беспокоиться. Урочный час давно прошел, а Андрюшка и не думал являться с донесением. Что бы это могло значить?
«Неужели, – думал Померанцев, шагая из угла в угол, – этот мальчишка вздумал у меня перехватить нить интриги с целью эксплуатировать ее в свою пользу… Нет, этого не может быть!.. Не настолько же он смел и умен!..»
Прошло еще несколько часов, и предположения Померанцева начали принимать реальную форму.
– Да, – сказал он, – если это так, то с ним придется повозиться, пока его спихнешь с дороги.
Но в эту самую минуту дверь отворилась, и на пороге показался тот, кого ожидал Померанцев.
– Ну что же вы так долго? – кинулся он к Андрюшке, не разглядев даже, как сверкали страшные глаза юноши.
– Меня задержали! – хрипло ответил новый агент.
– Кто?..
– Обстоятельства.
– Какие?
– Позвольте мне умолчать об этом.
– Это почему?!
– Обстоятельства эти касаются лично меня.
– Вы сегодня как-то странно изъясняетесь!..
– Может быть.
Померанцев теперь только пристально поглядел на говорившего и заметил его бледность и какой-то растерянно-зловещий взгляд.
Но он счел нужным не обратить на это внимание и бросил:
– Аппарат с вами?
– Со мной.
– Снимок есть?
– Нет…
– Почему?
– Я не успел…
– Покажите мне аппарат.
Андрюшка полез в карман. В комнате было тихо как в могиле, казалось, этот угол был отделен от всего остального мира крепкими, саженной толщины стенами. Дверь «особенного устройства» была крепко заперта.
– Ну, скорей! – раздраженно крикнул Померанцев.
Андрюшка молча вынул что-то блестящее, похожее тоже на трубку, щелкнул, и Померанцев, слабо крикнув, упал в кресло около стола.
Из виска его тонкой струйкой потекла кровь, а голова бессильно упала на грудь. Но он еще дышал. Тогда Андрюшка отскочил к двери, запер ее на замок и, подойдя к раненому, опять приставил к виску его дуло небольшого пистолета. Опять раздался щелчок. Померанцев вздрогнул, вытянулся и застыл.
Совершив свое страшное дело, Андрюшка кинулся обыскивать труп. Найдя в боковом кармане увесистый бумажник, он вынул из него часть денег, а часть оставил.
Быстро переглядев находившиеся там бумаги, он взял из них тоже не все. Затем стал осторожно подбирать ключи из связки к многочисленным ящикам письменного стола.
Несколько раз лицо его вспыхивало адской радостью, когда наталкивался на документы, касающиеся графа Радищева.
Работа шла успешно. В одном из ящиков он нашел громадную сумму денег. Он взял две трети ее, а остальные оставил. В ящиках, отбирая бумаги, он старался не нарушать порядка, а, напротив, оставляемое приводил в самый симметричный вид и по осмотре замыкал каждый ящик.
Сзади него, вытянувшись, холодел труп его жертвы, но это ничуть не смущало адское спокойствие преступника. Он продолжал работу; но вот вдруг страшная бледность разлилась по его лицу.
В дверь кто-то постучался.
Он застыл неподвижно. Стук повторился еще раз, еще, еще и… смолк.
Целые полчаса Андрюшка простоял в оцепенении, потом снова принялся за работу, рассчитав, что это, должно быть, кто-нибудь приходил к Померанцеву и, убедившись, что его нет дома, ушел. Оставалось оглядеть еще два ящика и комод около постели в другой комнате – в спальне.
Но в этих двух ящиках лежали золотые часы и несколько других золотых вещей. Опять-таки не нарушая порядка, Андрюшка взял несколько наиболее ценных предметов, поправил остальные, прикрыл замшей, как было, и запер ящик.
Окончив с этим, он заметил, что карманы его топырятся от ассигнаций, бумаг и вещей. Он плотнее запахнул пальто, погляделся в трюмо и, найдя, что в фигуре его нет ничего подозрительного, поправил шляпу, взял трость и подошел к трупу.
Злополучный «всезнай» уже окоченел.
Андрюшка сел к столу около дивана и принялся рассматривать бумаги; некоторые из них он комкал и откладывал в карман брюк, а другие читал.
Из этих последних он узнал, что граф Иероним Радищев имел сына Павла, моложе его всего только на полтора года, и выглядит он как он – Андрюшка.
Потом он узнал, что баронесса фон Шток – тетка графа, а мальчик, которого он фотографировал, незаконный сын графа, находившийся на попечении доброй старухи.
Всего этого было для Андрюшки вполне достаточно, чтобы сориентироваться на первый раз.