Тут она села на кушетку и стала ожидать тех, чьи шаги уже громко раздавались в соседней комнате.
Первым вошел старик Терентьев, за ним мелькнули фигуры троих лакеев, кучера, повара и еще кого-то.
Увидев дочь, спокойно сидящую на том же месте, где он ее оставил, старик чрезвычайно удивился.
– К тебе кто-то лез в окно?
– Ко мне? Нет, я никого не видела, да и разве можно влезть на такую высоту… А впрочем, надо осмотреть окно.
– Но ты не слыхала никакого шума за окном?
– Ровно никакого.
– Городовой и дворник видели, как кто-то влезал в твою форточку.
– Какие глупости.
– Ей-богу!.. Они подняли весь дом.
– Может быть, им показалось.
Старик пожал плечами:
– Это очень странно, неужели им померещилось. Во всяком случае, это не к добру.
Прислуга, стоявшая кучкой в соседней комнате, стала перешептываться. На лицах некоторых Елена Николаевна заметила двусмысленные улыбки.
Катя стояла бледная как смерть и в упор глядела на барышню.
Терентьевой показалось, что она догадывается о чем-то.
Тем временем старик и «люди» осматривали окна, заглядывали в форточки и ничего подозрительного не нашли.
Елена Николаевна, следившая за этим осмотром, вдруг обратилась к собравшимся с такими словами:
– Господа, я утомлена… Папаша, прикажите им выйти. Я не знаю, из-за чего весь этот шум. Я вам повторяю, что никого не видела около своих окон. Да, по-моему, бессмыслица и предполагать, чтобы какой-нибудь мошенник, как бы дерзок он ни был, мог влезть сюда… А в сверхъестественное я, право, не верю.
Старик Терентьев опять пожал плечами и вышел в сопровождении слуг, приказав все-таки Кате оставаться у барышни и даже лечь на сегодня в ее спальне.
Оставшись одна с Катей с глазу на глаз, Елена Николаевна подошла к ней и положила руку на плечо.
– Катя! – тихо и ласково сказала она. – Ты меня любишь?
– Очень, барышня!
– Ты не пожелаешь мне дурного?
– Нет, барышня!
– Поклянись мне!
– Вот ей-ей же истинный Бог!
– Ну хорошо, слушай. В комнате у меня сидит он. Обдумай, как бы спасти его отсюда.
Если бы бомба, шипя и крутясь, ворвалась в комнату Кати, она удивилась бы и испугалась менее.
– Он здесь? – воскликнула она, всплеснув руками. – Так это, значит, правда, что к вам кто-то влез?
– Правда.
– Господи, помилуй нас, грешных!
– Тут нечего вздыхать и охать, ты должна помочь мне.
– Да как же я могу помочь вам?
– Помни, Катя, кроме того, что я тебе на всю жизнь буду благодарна, я тебе дам за это много денег. Ты можешь ими смело поделиться с тем, кто тебе поможет.
– Да кто же мне поможет? – задумчиво произнесла Катя.
Намек на большое вознаграждение взял верх над боязнью.
– Хорошо, барышня я переговорю с Иваном. Он откроет тот ход, который ведет из ванной на черную лестницу.
– Надо еще достать пальто и шапку – он в одном фраке.
– Попробую поговорю с Иваном. Он по-настоящему, как жених, любит меня и должен сделать это для меня.
– Поговори, Катя, поговори, милая. Если ты это мне устроишь, ты не останешься внакладе.
Катя ушла, а Елена Николаевна кинулась в ванную и крикнула в громадное жерло камина:
– Ты здесь?
– Здесь, – отвечал изнутри глухой голос.
– Сейчас я освобожу тебя, жди!
И Терентьева вернулась в будуар.