– Ну что вам? Что вам надо, Савельев? – бормотала Дуня.
– Вот что, слушай!.. – строго сказал Савельев. – Ты девушка честная, я тебя знаю… И я к тебе не для дурачества какого пришел, а коротко говорю тебе такое дело: если ты уговоришь Агафью сменить ее сегодня, сейчас же, тобою и поможешь мне обделать одно дельце, то можешь быть уверена, что я не поскуплюсь… За деньгами у меня дело не станет, а может быть, и еще за кое-чем другим, чего ты добиваешься от меня… Жениться я тоже не прочь, только ты должна сперва показать мне по-настоящему, что любишь меня. Слыхала? Дело это для меня очень важное. Поэтому ты должна сейчас пойти во второе отделение и сменить Агафью. Пришли ее сюда, а потом… Ты знаешь графиню?
– Знаю, – тихо ответила девушка, уже совершенно серьезным тоном.
– Ну вот. Ты должна сходить к Манекену и взять у него ключи от цейхгауза. Там возьми то платье, в котором привезли графиню, и принеси мне наверх.
– А если Манекен не даст?
– Скажи, что я велел. Вот возьми этот ключ и покажи ему. Это у нас с ним условный знак, на случай если я что приказываю. Слышишь?
– Хорошо.
– Ну ступай!.. Я пойду тоже в здание. Кухню не запирай, потому что сюда должна сейчас прийти вместо тебя Агафья…
Накинув платок, Дуняша быстро перебежала двор и скрылась в крыльце главного здания.
Савельев остался ее ожидать под большим кустом бузины, внутри которого лепилась старая скамья.
Кругом было совершенно беззвучно.
Тихая звездная ночь покоилась над живописно уснувшей природой.
Спал и мрачный дом со своими тускло освещенными окнами.
Савельеву пришлось ожидать довольно долго. В конце концов он стал даже беспокоиться не только за успех предпринятого дела, но и за собственную безопасность. Но вот тихо стукнула дверь подъезда, и в темном жерле ее показалась женская фигура.
Это была Дуняша.
– Ну что? – кинулся к ней Савельев. – Сделала?
– Какое сделала!.. И жид и немец – оба бегают как угорелые… Сумасшедший доктор этот новый-то убежал… Вы уходите отсюда, а то сейчас будут обыскивать сад… слышите… вон сюда бегут…
Дуняша указала вверх по лестнице, откуда действительно несся неясный гул…
– Прощайте! Я побегу в кухню…
Савельев тоже хотел уйти через другой подъезд, но вдруг Дуняша схватила его за руку:
– А насчет графини вот что я узнала: ее сейчас же переведут в «кашетку».
– В «кашетку»?! – повторил Савельев, и вдруг лицо его озарилось улыбкой удачи. – Это хорошо, – пробормотал он.
«Кашеткою» в сумасшедшем доме называлась одна из комнат в пустующей северной башне.
И действительно, субъект, попавший в эту комнату, мог считаться так хорошо спрятанным, что самые тщательные поиски не могли бы привести ни к чему. Только служащие в больнице, и то не все, знали местонахождение этого ужасного уголка. В него вел единственный ход из подвального коридора.
В конце этого последнего была заржавленная чугунная дверь, громадный ключ от которой находился всегда у Кунца.
Отворив ее, посетитель вступал тотчас же на первую ступеньку винтовой, тоже чугунной лестницы. Она слабо освещалась местами из крошечных круглых окошечек или, вернее, дыр в толстой стене, сквозь которые едва мог пройти свободно кулак.
Наверху лестница упиралась во вторую чугунную дверь, за которой была круглая комната, освещенная сверху рядом таких же дырообразных окошечек, которые освещали и лестницу.
Попав сюда, надо было считать всякую связь с миром порванной.
Самый отчаянный крик ни одним отзвуком своим не вылетал за эти ужасные стены.
Чему прежде назначалось это помещение, за неимением сведений, догадаться было положительно невозможно.
Шум сверху лестницы быстро приблизился. Савельев с самым беспечным видом пошел навстречу людям, спешившим вниз.
– Кто там?! Кто там?! Держи! – раздалось несколько голосов.
– Кого держать?! – захохотал Савельев. – Что за шум?
На первой же площадке он столкнулся с целой группой. Тут был и Кунц, и Шнейдер, и Болотов, и Манекен, и другие сторожа.
– Вы где были, Савельев? – строго спросил его Кунц.
– В кухне, а что?..
– Как что?! Больной убежал!..
– Какой? Когда? – с притворным ужасом спросил фельдшер.
– Долянский, доктор… Надо искать его!.. – кипятился Кунц. – Пойдемте в сад все, все, и вы идите!.. Да фонарей надо!..
Когда вся ватага кинулась за фонарями в подвал, Кунц, в присутствии Шнейдера, схватил Савельева за руку и пробормотал: