Незнакомец
– Вы успокойтесь! Эта частная лечебница для сумасшедших близка к тому, чтобы ее закрыли. О ней уж порядочно ходит разных толков в публике… Надо только немножко выждать… Теперь вас скоро развяжут, и я, как искренний друг ваш, советую вам быть как можно тише.
Все это быстро говорил полуседой старик фельдшер, нагибаясь над койкой Долянского и делая вид, что он разглядывает, крепки ли ремни, стягивающие руки несчастного.
– Да правда ли это?
– Так говорят. Говорят еще, что на той неделе сюда прибудет какой-то чиновник из Петербурга.
Долянский тяжело вздохнул; шестичасовое с лишком пребывание его в ремнях окончательно убило всю его энергию и повергло в то апатичное состояние, которое знакомо только людям, примирившимся с фактом своей неизбежной гибели.
– Мужайтесь же! Бог поможет вам… Прощайте! – заключил фельдшер. – Ночью я еще зайду к вам согласно инструкции начальства. Проклятый жид, – он говорил о Кунце, – воображает, что я один из вернейших его агентов, но он жестоко ошибается… Довольно было всего! Пора вспомнить Бога. Прощайте, ночью я зайду.
И фельдшер вышел.
Это был тот самый Савельев, о котором мы уже упоминали, он служил в этом сумасшедшем доме почти с самого дня его основания.
Что произошло между ним и Кунцем, точно сказать нельзя, но в настоящую минуту этот человек, движимый, вероятно, местью, собирался искупить свои старые грехи, которых было так много на его душе, еще недавно косневшей в разврате.
Была глухая ночь.
Лампы в длинном коридоре чуть мерцали, убегая вдаль бесконечной цепью огоньков.
Кругом было тихо как в могиле.
Вдоль стены пробирались два человека: один был сухощавый, годы которого определить было очень трудно, другой был фельдшер Савельев.
Оба шли тихо, почти крадучись.
Вот они остановились около одной из многочисленных дверей с решетчатыми форточками, Савельев, так же крадучись, прошел дальше, а «сухощавый» отворил дверь всунутым в его руку ключом и вошел в камеру.
Задремавший было Долянский дико вскинул на него испуганные глаза.
Перед ним стоял совершенно незнакомый ему субъект. Испитое лицо его и немного косые глаза не внушали к нему симпатий.
Но вот этот человек осторожно наклонился, вынул нож и стал ловко перерезать ремни.
Будучи уже освобожден, Долянский продолжал лежать неподвижно, предполагая, что все совершившееся с ним есть сон.
Но вот человек стал оттирать его опухшие руки и ноги и прошептал:
– Не имеете ли вы силы встать? Помните при этом, что если вы не подниметесь, то вы пропали.
Теперь Долянский понял, что это все с ним творится в действительности, и, к удивлению таинственного освободителя своего, быстро вскочил на ноги.
– Скажите кто вы? От кого? – спросил он.
Но незнакомец, приложив палец к губам, указал кивком на дверь:
– Потом узнаете все. Ступайте так, как есть, в белье, там вы найдете одежду.
– Где – там?
– Увидите! Молчите.
И вот вновь по коридору крадутся две фигуры. Одна в ночном белье, другая в платье не то фабричного рабочего, не то приказчика.
– Тише, тише! – говорил проводник Долянского, когда последний, покачиваясь от слабости, хватался за сетки проходимых дверей.
Вот они прошли мимо памятной ему ванны. Вот и винтовая лестница. Там есть черный ход. На лестнице было совершенно темно, откуда-то снизу пахнуло резким холодом осенней ночи.
Ощупью Долянский спустился вниз и увидел в открытую дверь красивый ландшафт, облитый лунным светом. Вправо виднелась густая чаща сада. Туда они и направились.
Долянский дрожал от холода, но сознание своего спасения чудесно поддерживало его.
– Сюда, сюда! – шептал незнакомец, то махая Долянскому, то хватая его за руку.
Они вошли в кусты. Незнакомец тихонько засвистел. На свист ему ответили таким же тихим свистом.
– Сюда! – сказал в последний раз незнакомец и вывел молодого врача на крошечную полянку, где мелькал чей-то темный силуэт.
Долянский сразу узнал его. Это был фельдшер Савельев.
Он быстро приблизился к Долянскому и, накинув ему на плечи что-то вроде длинной шубы, взял его под руку, после чего все трое быстро пошли вперед.
Сад окончился, и показался высокий забор.
– Вам придется подняться по натыканным гвоздям, – обратился Савельев к Долянскому, – чувствуете ли вы себя достаточно сильным?
– Да-да, я могу! – отвечал Долянский и, заметив первый гвоздь, ступил на него.
С ловкостью кошки проделал он это упражнение и через минуту упал по ту сторону в неглубокую сухую канаву и потерял сознание.
Придя в себя, он заметил, что едет не то на телеге, не то на повозке. Справа и слева около него сидели его избавители.