Но вот лес, обрамляющий дорогу с обеих сторон, стал редеть и наконец, сразу оборвавшись рядом высоких стройных стволов, открыл живописную долину, на дне которой виднелся пресловутый мост.
– Вот это он и есть? – спросил Павел.
– Он и есть, – отвечал возница.
– Да, брат, ночью тут беда.
Маруся ближе подвинулась к своему жениху и с любопытством стала глядеть на зыбистую поверхность реки, которая бурно кипела около свай.
Медленно съехала бричка по глубоким песочным колеям, и уже передние ее колеса въехали на утлые доски моста, когда вдруг под ним раздался шум и на дорогу один за другим выскочило шесть мужчин и женщина.
Возница, вместо того чтобы попытаться уехать, кинул вожжи и сам соскочил с облучка.
– Вяжи их! – скомандовал один. – Веревки захватил?
– Захватил, – отвечал бывший возница и полез внутрь кузова.
Павел, не имея под руками ничего, кроме кнута, схватился было за него, но несколько сильных рук вырвали у него и это оружие. Через минуту он и Петрова, связанные, лежали на дне брички, которая вскачь неслась по скошенному лугу, огибая выступ леса.
Потом тележка свернула в глубь чащи и поехала тише.
И Петрова и Павел прекрасно понимали, что ни кричать, ни оказывать какое-либо сопротивление нет надобности, это бесполезно, и потому молча покорились своей участи.
Павел вскоре сообразил, чья это штука, и с ужасом думал о судьбе, которая должна была их постигнуть.
Как и всегда бывает в таких случаях, влюбленный гораздо менее заботился о себе, чем о той, которая была несравненно дороже собственной жизни.
В самой глубине леса тележка остановилась перед утлою избенкой.
Сюда были введены оба пленника. Но изба оказалась обитаемой. Гостей, очевидно, тут ожидали, потому что в дверях показался высокий сухощавый человек с обрюзгшим лицом, который был не кто иной, как Алексей Колечкин.
При виде дрожащих от страха пленников своих он весело и добродушно улыбнулся, говоря:
– Не беспокойтесь, господа!.. Я не враг, я друг ваш, и если все это произошло, то так нужно для вашего спасения.
Затем Колечкин подошел к Павлу и стал развязывать его; то же самое делала его подруга Маринка с Петровой. После этой операции Колечкин вышел к своим сообщникам и, довольно долго протолковав с ними, вошел обратно, прося Павла и Петрову переодеться в предлагаемые костюмы, а свои отдать ему.
С Павла был снят, между прочим, и нательный крест его.
Потом Колечкин сел в повозку и уехал с Маринкой. Петрова и граф остались под крепкою стражей.
Они были так потрясены всем случившимся, что, не проронив ни одного слова, покорялись всему, что им приказывали.
По отъезде Колечкина они узнали, что изба состоит из двух помещений, из кухни и той комнаты, где они находились и около которой имелись довольно просторные сени.
Спустя несколько минут из глубины леса пришел еще один человек, оказавшийся владельцем избы, и еще спустя немного времени в кухне затрещали дрова и потянуло запахом снеди.
– Боже, что это такое с нами делается?! – воскликнула Петрова, закрывая лицо руками, когда плотная, тяжелая дверь была заперта хозяином снаружи на замок.