– Ну одевайся! Одевайся! – заторопил Андрюшка. – Я еще тебе много имею сказать…
– Сейчас, голубчик, сейчас!.. Эх, какая рвань! Погляди, пожалуйста, до чего я дошел! А ведь одно время…
– Одевайся! – перебил его Андрюшка.
Через несколько минут приятели вышли и направились наискосок через улицу к ближайшему трактиру.
Трактир этот был грязный притон бродяг, где происходила дележка «добра» после удачной ночи.
Хозяин за выручкой встретил Колечкина поощрительным кивком в ответ на его любезную улыбку и поклон. Главное внимание он обратил на нового посетителя.
Алексей подошел к стойке, шепнул ему что-то и прошел наверх в чистую половину.
Тут было совершенно пустынно.
Запущенный, молчаливый орган стоял в углу; несколько столиков с запятнанными скатертями расположены были по стенам и у окон довольно большой комнаты.
Налево виднелся коридор. Туда и направился Колечкин.
Пройдя несколько шагов, он остановился около стеклянной двери и, отворив ее, вошел в крошечную конурку, пропитанную запахом пригорелого масла и пролитого пива.
Тут стоял диван, стол, покрытый скатертью, и два стула.
– Вот и поговорим! Тут никто нас не потревожит! – обратился он к Андрюшке и, сильно позвонив в расколотый, дребезжащий звонок, велел принести большой графин водки и закуску.
Когда то и другое было подано и Колечкин сразу осушил несколько больших рюмок, он заявил, что готов слушать.
Андрюшка, угрюмо сидевший, положив свою мускулистую руку на драгоценный сверток, испытующе поглядел на друга и сказал:
– Может быть, ты хватил через?..
– Нисколько, я выпил в самую порцию. А ты разве не выпьешь?
– Нет! – угрюмо отвечал Андрюшка и, подумав немного, начал: – Слушай, брат!.. Большое дело я затеял!.. Либо я буду такой пан, каких и на свете мало, либо я пропал… Ничего не боюсь, а вот насчет «дела» дрожу, как бы не опростоволоситься!.. Ты мне можешь много помочь, да, кроме тебя, у меня никого и нет пока… Само собой, я в долгу у тебя не останусь… перво-наперво я даже тебе дам немного денег, только немного, потому что ты все равно пропьешь, а мне не надо, чтобы ты теперь пьянствовал… Мне надо с тобой бок об бок теперь идти…
– Да я, брат, с горя пью, – вставил Колечкин, – дела плохи! – И потянулся было к рюмке, но тотчас же отдернул руку.
– Теперь твои дела будут первый сорт. Только стань ты опять прежним человеком, заведи прежние знакомства и познакомь меня…
– Ладно! – пробасил Алешка и выпил-таки рюмку.
– Теперь вот я тебе что еще скажу… – продолжал Андрюшка, но вдруг на минуту замолчал, пытливо поглядел в лицо приятеля и, как бы убедившись в чем-то, сказал не то иронически, не то торжественно: – Я через несколько дней буду графом.
Колечкин выслушал эти слова с таким взглядом, как будто усомнился было в нормальном образе мыслей своего собеседника.
– Ты думаешь, я с ума сошел, – продолжал Андрюшка. – Это всегда, брат, так думают в первую минуту, когда огорошишь человека тяжелым словом; но не удивляйся, а вот выслушай-ка лучше!.. Есть в Петербурге некий граф Радищев… может быть, слыхал?
– Слыхал.
– Это из обедневших графов! Он вторым браком женат на купеческой дочери, взяв за нею большое приданое; но все не в этом дело! А вот сын его – мой двойник… Я видел его – и дело мое кончено! Он и я, мы сольемся в одно лицо. Понимаешь? А там я уж сумею оказаться на своем месте.
Колечкин разинул рот и с удивлением, близко граничащим со столбняком, глядел на Андрюшку.
– Ну, чего уставился?! Слушай дальше!.. Сын этот, молодой граф, в настоящее время в университете и кончает там курс, через год… я дам ему кончить курс… а это время я посвящу знакомству с ним и с его обстоятельствами.
– А как же, ведь ты двойник? Вы можете столкнуться…
Андрюшка презрительно улыбнулся:
– Дурак! Перед выходом на сцену что делают в уборной?
– Ага, понимаю! Ты будешь носить грим?!
– Я не знаю, что такое грим, но догадываюсь, что это. Вероятно, наклеенные баки, выкрашенные волосы, очки и прочее…
– Ты гений! – воскликнул Колечкин с поддельным восторгом.
Андрюшка продолжал:
– Так пройдет год, и в это время я буду все вертеться около него, ни на минуту не буду терять его из виду… В ресторанах, в театрах, везде, везде буду бывать, где и он. Для этого мне и нужно шикарное платье и ты. Ты должен будешь мне все показывать и рассказывать, где как держаться надо. Не беспокойся, я скоро выучусь, я себя знаю. Мне главное – первое время будет трудно. Я не могу опростоволоситься, я граф и должен выучиться быть графом. Понял?