– Не беспокойся, я-то уж не из таких, чтобы упустить свою выгоду. Пока мы заодно с тобой, я не пойду против тебя да и всячески выпутывать буду. Я уже спросил его, где он тебя видел, и успокоился на этот счет. В игорном, говорит, доме каком-то, где ты на двойку пик все ставил и выигрывал.
Андрюшка слегка изменился в лице:
– Но как же он узнал меня, когда там у меня были рыжие баки, а теперь черные, да и костюм совсем другой… Это очень странно!..
Калиныч прищурился и сказал вдруг совершенно серьезно:
– Да, брат, плошать не надо, я от тебя не ожидал этого… Если уж менять харю, так менять, чтобы не узнали, а то и пачкать ее не стоит. – И, помолчав, прибавил: – Тут, однако, ничего пока плохого не может выйти, я знаю этого Степанидина и знаю, отчего он спрашивает про тебя. Это незаконный сын князя Карпатского, может быть, слышал…
При слове незаконный сын Андрюшка насторожился. Калиныч же продолжал:
– Он продулся там, в этом игорном доме, в пух. Имел от отца пять тысяч рублей и все спустил, а теперь ему жрать нечего. Вот по этому самому случаю он и осведомляется о тебе… Малый тоже теплый…
Андрюшка улыбнулся, подал руку Калинычу и, сказав, что зайдет послезавтра, вышел из комнаты.
У самых дверей его встретил молодой оборванный субъект и, заградив ему дорогу, хрипло произнес:
– Господин Карицкий…
– Что вам угодно? – спросил Андрюшка, спокойно смерив собеседника с ног до головы.
– О! Много, очень много…
– Я к вашим услугам.
– Мне хотелось бы поговорить с вами где-нибудь в другом месте.
– Пойдемте в трактир напротив.
– Очень благодарен…
– Куда же вы?
– Я сейчас возьму шляпу.
– Ага! – И Андрюшка поспешными шагами направился к выходу, чтобы как можно менее возбуждать внимание окружающих.
Выйдя, однако, за ворота дома, Андрюшка оглянулся назад, идет ли Степанидин.
Последний бежал в это время по двору, на ходу застегивая другую визитку, менее рваную, чем та, которая была в нем в первую минуту встречи.