VI. Другое испытание
Итак, расчет Габриэля на протестантов не оправдался, но в запасе оставался еще честолюбивый герцог де Гиз.
На следующий день, ровно в десять часов утра, Габриэль явился в Турнелльский дворец. Его уже ждали и тотчас же провели к герцогу. Де Гиз бросился к Габриэлю и крепко сжал его руки.
– Наконец-то, мой друг! Мне пришлось чуть ли не выслеживать вас, и если бы не моя настойчивость, бог знает, когда бы нам довелось увидеться! В чем дело? Почему вы сразу не пришли ко мне?
– Ваша светлость… столько горя… – тихо проронил Габриэль.
– Вот как! Я так и думал, – прервал его герцог. – Значит, вам солгали, не выполнили те обещания, что вам давали? Вас обманули, над вами надругались, вас истерзали! Я так и думал, что тут кроется какая-то гнусность! Мой брат, кардинал Лотарингский, был в Лувре, когда вы прибыли из Кале. Он слыхал, как вы назвались графом де Монтгомери, и догадался – недаром он священник! – что вы для них либо жертва, либо посмешище! Почему вы не обратились к нему? Он бы помог вам.
– Я вам крайне признателен, монсеньор, но, уверяю вас, вы ошибаетесь. Данное мне обещание было выполнено наиточнейшим образом.
– Но вы говорите это таким тоном…
– Ничего не поделаешь, монсеньор… но еще раз повторю – мне не на что жаловаться, все обещания, на которые я рассчитывал, были выполнены… в точности. Умоляю вас, не будем больше обо мне говорить… Вы знаете, что я не большой любитель таких разговоров, а сейчас мне это вдвойне тяжело.
Герцога де Гиза расстроил подавленный тон Габриэля.
– Довольно, друг мой, – сказал он, – я, совсем того не желая, коснулся ваших еще не заживших ран. О вас больше ни слова!
– Благодарю вас, ваша светлость! – низко поклонился Габриэль.
– Но все-таки помните, – продолжал герцог, – что я всегда в вашем распоряжении.
– Благодарю.
– На этом и договоримся. Ну, а теперь, друг мой, о чем же мы побеседуем?
– Как о чем? О вас, о вашей славе, о ваших намерениях.
– Моя слава! Мои намерения! – покачал головой Франциск Лотарингский. – Увы! На этот раз вы избрали слишком грустную для меня тему.
– Как! Что вы говорите? – воскликнул Габриэль.
– Истинную правду, друг мой. Мне казалось, что я действительно заслужил некоторое признание, и это, естественно, обязывало меня ко многому. Я ставил перед собой какие-то определенные цели, я мечтал о великих подвигах… И я сумел бы их совершить, черт побери!
– И что же дальше?
– Дальше вот что, Габриэль. Вот уже шесть недель, как я возвратился ко двору, и я утратил веру в свою славу, я отказался от всех своих намерений.
– Боже мой! Но почему же?..
– Да разве вы не видите, каким постыдным миром завершили они все наши победы?
– Это так, ваша светлость, – согласился Габриэль, – не вы один сокрушаетесь… Такая богатая жатва – и такой скудный урожай!
– Вот именно, – продолжал герцог. – Как же вы хотите, чтобы я продолжал сеять для тех, кто не умеет убирать? Разве они сами не убили во мне жажду действия, подвига? Отныне моя шпага покоится в ножнах и не скоро вырвется из своего заключения. Война кончена, и я надолго распростился со своими честолюбивыми мечтами.
– Однако вы не утратили своего могущества, – возразил Габриэль. – При дворе вас почитают, народ вас любит, иноземцы страшатся.
– Народ… иноземцы… это верно, но не говорите мне о почете при дворе! Король и его присные не только свели на нет плоды наших побед, но и подорвали исподтишка мое влияние… Вернувшись, я застал здесь в зените славы… Кого вы думаете?.. Постыдно побитого при Сен-Лоране Монморанси! О, как я его ненавижу!
– Наверное, не больше, чем я, – прошептал Габриэль.
– Этот мир, о котором нельзя говорить без стыда, заключен именно им! И заключил он его себе на пользу! Больше того… Вы же сами видите, что за спиной коннетабля стоит не добрая слава, а нечто такое, что посильнее самого короля! Вам должно быть понятно, что мои заслуги не могут сравниться с заслугами Дианы де Пуатье, гром ее разрази!
– О боже! – прошептал Габриэль.
– Что сделала с королем эта женщина? В народе поговаривают о каких-то зельях, о колдовстве! Я же думаю, что их сочетала не только любовь, но и преступление. Я готов поклясться в этом!
При этих словах Габриэль вздрогнул.
– Разве вы не согласны со мной, Габриэль?
– Думаю, вы не ошиблись, – глухо ответил он.
– И для полного унижения, возвратившись из армии, я получаю личную благодарность: с меня слагают полномочия главнокомандующего!
– Возможно ли? И это все, чем вас наградил король? – воскликнул Габриэль, умышленно подогревая пламя в негодующем сердце герцога.