– Собрал, и весьма аккуратно, ваша светлость, такие вещи на земле не валяются. Учтите при этом, что пренебречь такими деньгами – значит вызвать подозрение. Я собрал все до мелочи… для блага нашего предприятия. Но только спокойствие! Я их не повезу к нему даже без объяснения причин. Ведь это те самые десять тысяч экю, которые я получил лишь благодаря вашему великодушию… Так, кстати, явствует из той бумаги, что вы мне соизволили написать.
– Я не подпишу ее, мерзавец! – вскричал Монморанси. – Я не желаю потворствовать явному воровству!
– Ах, монсеньор, – возразил Арно, – разве можно называть так грубо простую необходимость, на которую я иду лишь для того, чтобы послужить вам? Я заглушаю в себе голос совести, и вот благодарность!.. Что ж, будь по-вашему! Мы отсылаем виконту д’Эксмесу указанную сумму, и он прибудет сюда в одно время с Дианой, если только не опередит ее. А если он денег не получит…
– А если денег не получит? – машинально переспросил коннетабль.
– Тогда, монсеньор, мы выиграем время. Господин д’Эксмес ждет меня терпеливо пятнадцать дней. Чтобы собрать десять тысяч экю, нужно время, и действительно, его кормилица мне их отсчитала только нынче утром.
– И неужели эта несчастная женщина тебе доверяет?
– И мне, и кольцу, и почерку виконта, ваша светлость. И потом, она меня узнала в лицо… Итак, мы говорили – пятнадцать дней ожидания терпеливого, затем неделя ожидания беспокойного, и, наконец, неделя ожидания отчаянного. Так пройдет месяц, а через полтора месяца отчаявшийся виконт д’Эксмес снаряжает другого посланца на поиски первого. Но первого не найдут… Учтите еще одно любопытное обстоятельство: если десять тысяч экю были собраны с трудом, то новые десять тысяч найти почти невозможно. Вы, монсеньор, успеете двадцать раз обженить вашего сына, ибо разъяренный виконт д’Эксмес вернется в Париж не раньше чем через два месяца.
– Но все-таки вернется, – сказал Монморанси, – и в один прекрасный день пожелает узнать: а что же сталось с его верным Мартен-Герром?
– Увы, ваша светлость, – понурился Арно, – ему скажут, что бедняга Мартен-Герр вместе с выкупом был схвачен на пути испанцами и они, по всей вероятности, обчистили его, выпотрошили и, чтобы обеспечить его молчание, повесили недалеко от нуайонских ворот.
– Как! Тебя повесят?
– Меня уже повесили, монсеньор, – вот до чего дошло мое усердие! Возможно, что сведения о том, в какой именно день меня повесили, будут противоречивыми. Но кто поверит этим грабителям, которым выгодно скрыть истину? Итак, монсеньор, – весело и решительно продолжал наглец, – учтите, что я принял все меры предосторожности и что с таким бывалым человеком, как я, ваша светлость никогда не попадет впросак. Я повторяю: в этой бумаге вы подтвердите сущую истину! Я вам и в самом деле служил немалый срок, многие ваши люди могут это засвидетельствовать… и вы мне пожаловали десять тысяч экю… – так закончил Арно свою великолепную речь. – Угодно ли вам взять эту бумагу?
Коннетабль не удержался от улыбки.
– Ладно, плут, но в конце…
Арно дю Тиль его перебил:
– Монсеньор, вас удерживает только формальность, но разве для высоких умов формальность что-нибудь значит? Подписывайте без церемонии! – И он положил на стол перед Монморанси бумагу, на которой не хватало только подписи и печати.
– Но все-таки, как же имя того, кто держит Диану де Кастро в плену? В каком же городе?
– Имя за имя, монсеньор. Поставьте свою подпись внизу – и узнаете остальное.
– Идет, – согласился Монморанси и изобразил на бумаге размашистую каракулю, которая заменяла ему подпись.
– А печать, монсеньор?
– Вот она. Теперь доволен?
– Как если бы получил от вас десять тысяч экю.
– Ладно. Где же Диана?
– Она в Кале, во власти лорда Уэнтуорса, – сказал Арно, протягивая руку за пергаментом.
– Погоди, – сказал Монморанси, – а где виконт д’Эксмес?
– В Кале, во власти лорда Уэнтуорса.
– Значит, они встречаются?
– Ничуть, ваша светлость. Он живет у городского оружейника, а она – в губернаторском особняке. Виконт д’Эксмес не имеет ни малейшего понятия – могу в том поклясться, – что его любезная так близко от него!
– Я спешу в Лувр, – сказал коннетабль, вручая ему документ.
– А я – в Артиг, – ликующе вскричал Арно. – Желаю успеха, монсеньор, постарайтесь быть коннетаблем уже не на шутку.
– И тебе успеха, плут! Постарайся, чтоб тебя не повесили всерьез!
И они разошлись, каждый в свою сторону.