Часть I
Драма Мейстерзингера
Снежная равнина. Истомленные собаки тянут нарты. Собак погоняет каюр, но и он спотыкается от усталости. На нартах лежит человек, бессильно свесив голову. Каюр падает. Собаки останавливаются и, как по команде, ложатся на снег.
Рядом со снежной равниной растут кактусы. В тени зеленых каштанов по тротуару идет маленький человек, почти карлик, в отлично сшитом летнем фланелевом костюме и шляпе-панаме с широкими полями. Он не может не видеть драмы в снежной пустыне, но равнодушно проходит мимо.
Снежная равнина кончилась. Пустырь. За ним пески, пальмы, оазис. Здесь тоже происходит какая-то драма. Бедуин-наездник подхватывает красивую девушку в европейском костюме, перекидывает через седло и пускает в карьер своего скакуна. Девушка кричит, простирает руки, бьется. Несколько европейцев бросаются к лошадям и пускаются в погоню…
Маленький человек рассеянным взглядом окидывает оазис, бедуина, погоню и шагает дальше, комично выбрасывая ноги вперед.
За пустыней – набережная. Идет погрузка большого океанского парохода. Дымят четыре низких, наклоненных назад трубы. Завывает сирена. На сходнях подымается свалка. Кого-то поймали. Кто-то вырывается, падает вниз.
Снова пустырь. За ним скалы. Гордо возвышается средневековый замок, окруженный валами, рвами, наполненными водой. На подъемном мосту рыцарь, подъехавший к замку. Он требует, чтобы ему открыли ворота. На башнях стоят люди. Вдруг подъемный мост начинает подниматься. Испуганная лошадь мечется, пытается спрыгнуть с моста…
Не досмотрев, удастся ли ей это, или же она вместе со всадником попадет в ловушку, маленький человек отводит взгляд и со скучающим видом ворчит себе под нос:
– Везде и всюду одно и то же… Тоска!
И он еще выше подбрасывает ноги, шагая по гладкому тротуару.
Здесь же, по асфальтовой дороге, течет беспрерывный поток автомобилей, белых, синих, голубых, золотистых, как жужелица, блестящих лимузинов последней модели и стареньких «Фордов». Люди, которые едут в автомобилях и идут по тротуарам, с таким же равнодушием смотрят на снежные пустыни, оазисы, океанские пароходы, средневековые замки, как и маленький человек.
Их гораздо больше интересует сам маленький человек. К нему поворачиваются все головы идущих и едущих. Завидев маленького человека, люди многозначительно переглядываются. И на их лицах появляются улыбки, а в глазах – величайший интерес, какой бывает лишь у посетителей зоопарка, когда они видят необычайно экзотическое животное. И вместе с тем люди проявляют к маленькому человеку почтительное уважение. Знакомые незаметно толкают друг друга локтем и тихо говорят:
– Смотри! Престо! Антонио Престо!
– Да, как мало весит и как много стоит!
– Говорят, его капитал равняется ста миллионам долларов.
– Больше трехсот.
– А ведь он еще так молод, счастливец!
– Почему он не в автомобиле? Ведь у него одна из лучших машин в мире. По особому заказу.
– Это его обычная утренняя прогулка. Автомобиль следует за ним.
А маленький человек продолжает спокойно идти вперед, стараясь ничем не отличаться от других, не обращать на себя внимания. Но это ему удается не лучше, чем слону, который шествует среди толпы зевак. Необычайна его фигура, необычайны жесты, мимика. Каждое его движение вызывает улыбку, смех. Весь он – живое олицетворение смешного. Еще ребенком он вызывал смех у окружающих. Он мог быть весел, грустен, задумчив, мог сердиться и негодовать – результат был один: люди смеялись. Сначала это раздражало его, но впоследствии он привык. Что же делать? Такова его внешность.
Он был почти карликом, имел непомерно длинное туловище, короткие ноги, длинные руки взрослого человека, достигавшие колен. Его большая голова, широкая в верхней части и узкая в нижней, сохранила черты детского строения. Особенно смешон был его мясистый нос, глубоко запавший в переносице. Кончик носа загибался вверх, как турецкая туфля. Этот нос обладал необычайной подвижностью, отчего ежеминутно менялось не только выражение, но и вся форма лица. Престо был подлинным, законченным уродом, но в его уродстве не было ничего отталкивающего. Наоборот, оно возбуждало симпатию. В его больших живых карих глазах светились доброта и ум. Это было единственное исключительное в своем роде произведение природы.
Антонио Престо шел с невозмутимым видом среди смеющейся толпы, комично выкидывая вперед свои короткие ноги.